[indent] Они называют это теорией Черного Лебедя – все эти редкие и едва ли предсказуемые события, имеющие значительные последствия и влияние. Для ясности: раньше считалось, что все лебеди исключительно (какая скука) белые. Достаточно иронично, чтобы искренне позабавить. Достаточно показательно, чтобы рефлекторно обратиться к теории об угнетающей, бесконечной глупости человеческого существа. Но это, впрочем, вопрос уже другого порядка.

[indent] Стефано улыбается, едва слышно напевая «Лебединое Озеро» Чайковского и его голос вязнет в густом, что кисель, воздухе.

[indent] Говоря откровенно в е г о мире – белых лебедей не существует де-факто. Говоря напрямую – он видит этот мир кровавым и давно уже сгнившим турдакеном: черный лебедь, фаршированный черными лебедями, которые так же фаршированы черными лебедями. А это уже эффект бесконечного зеркала, но как прежде – вопрос иного порядка.

[indent] Звучные термины для отражения банальной действительности – как золото, напыляемое на медь.
[indent] Только вот всем металлам он предпочитает крепкую каленую сталь и сподручное серебро.

[indent] Они все тут только такие – исключительно редкие и однозначно непредсказуемые. Они все – части единого целого. Гибкие составляющие и д е а л ь н о й композиции, что каждым дюймом своим вписывается в рамки пресловутого золотого сечения и границы чисел Фибоначчи.

П о ч т и .

[indent] В этом мире, – полуразрушенном и надломленном, что есть идеальный плацдарм для возведения несмертного монумента вечной памяти и славы, – остались еще детали, которые лишь предстоит вписать, чтобы достигнуть той степени визуального блаженства источаемого шедевром, которая по своему обыкновению вызывает синдром Стендаля. И у него – нетерпеливого, порывистого и бесконечно страстного, – руки сковывает тремором, и зубы ломит от желания растерзать чужую плоть на кармин, бордо и насыщенно маковый.

[indent] Каждый шаг – вспышка ядовитого циана и слепящей белизны.
[indent] Каждое движение – показательный синоним выверености и расчета.
[indent] Цвета пурпура и темной фиалки для знамен этой маленькой, но столь важной революции.

[indent] ― Себастьян… ― шепот почти ласковый, бесконечно жуткий, пробирающийся под кожу и просачивающийся в кости.

[indent] Чужое имя – горячей золой на язык. Горькое, как забившаяся в рябящую память гниль и долгозвучащими нотами уходящее в метал, подобно крови. Идеальный материал и досадная помеха в одном лице. Сколько в тебе боли? Как долго ты будешь бороться, и уверен ли, что хватит сил? Риторические вопросы без необходимости ответа. Он всегда получает то, что хочет – подчинением ли, лестью или убеждением. Он не делает исключений и не ищет отговорок. Война – как продолжение тела и сущности.

[indent] Ш е д е в р должен быть завершен.
[indent] Иначе и быть не может, не так ли?

[indent] Тропы полуразрушенного мира, зарастающие бурьяном, перегноем и трупами. Все это уже где-то было. Где? Когда? Память накладывается на явь (явь ли?), идет алебастровыми полосками помех, шипит, гноится. И все это кажется бесконечно смешным и до отвратительного мелочным. Деревья по обе стороны – обломки идеального мира, разбитые каменные дорожки – пережиток прошлого. В неровном свете конвульсивно мигающих фонарей у него три тени и три лица, как у выдуманного, языческого бога безумия.

[indent] Они говорят, что он б о л е н, но если так, то его болезнь даровала ему светлейшее из прозрений. Мысли – нити, он тянет их, сплетает, перебирает ласково и аккуратно, словно сухожилия под распоротой кожей. Он не излечим, но он и есть п а н а ц е я. Только сегодня для всех и каждого за цену в одно только признание мастерства.

[indent] Песок шелестит, хрустит под ногами.
[indent] Поворот, еще один, все ближе и ближе.
[indent] Привкус соли и гвоздики на корне языка.

[indent] Он смотрит на чужую спину, на неровный изгиб позвонков, на револьвер отсвечивающий матовым и хищным. Человек со взглядом на две тысячи ярдов, человек из мира разбитых зеркал, человек сотни ошибок. На старых ранах нарастает новая плоть – крепче, грубее – ломать (творить) таких сложнее и интереснее. Таких – трогать опасно и говорят, что стоит опасаться.

[indent] Боится ли он? Но лучше: знает ли он что такое страх? Страх – это кортиколиберин в твоей крови. Страх – это твое сознание. Страх – это образы в твоей голове. Нет. Страх – лишь инструмент: перо, мастихин, объектив. А инструменты надо использовать, а не отталкивать от себя.

[indent] Ближе на шаг. Рывок. Собраться в целое из частиц.
[indent] Поймать на себе чужой взгляд, сместиться в сторону.
[indent] Все это так предсказуемо и уже пройдено.

[indent] ― Я увековечу твою настойчивость.

[indent] Пас рукой – пластичный, изящный, ни намека на насмешку. Он перехватывает нож задним хватом и большим пальцем обводит навершие. Всего должно быть в меру, и эта игра искомого и искателя себя уже отжила.

[indent] Что-то не так. Неправильно. Разум тонет в холодной, липкой ярости.
[indent] Дыхание срывается с губ полупрозрачной взвесью и по спине ползет холод.
[indent] Нет, нет. Н Е Т. Она не посмеет. Чертова путающаяся под ногами дрянь.

Или же…